Беда, коль пироги
. «Беда, коль пироги начнёт печи сапожник,
. а сапоги тачать пирожник. »
. «А вы, друзья, как ни садитесь,
. всё в музыканты не годитесь. »
. И.А.Крылов
. «Вроде бы не подобает
. Дондукам такая честь.
. Отчего он заседает.
. А.С.Пушкин
Беда, коль пироги,
А далее по тексту.
Они всему враги,
От них в природе тесно!
Они нам застят свет,
Заполонив планету,
От них прохода нет,
От них проезда нету!
Идут лишь с Той ноги.
Их принцип — синекура!
Их трогать не моги,
Они — номенклатура!
Надменно морщат лбы,
Как будто размышляют.
О, как они грубы,
Когда им позволяют.
О, как они важны,
Полны амбиций многих,
Но лишь себе нужны,
Нам — камень на дороге!
В глазу и на слуху
Их тупость, без изъяна,
Но всё же наверху
Они. И это странно!?
Не более, чем хлам,
/Что в уши им надуют/
Они диктуют нам,
Они нам указуют.
Выслушиваем «дичь»,
И подставляем шею,
Чтоб головы достичь
Могли. И сесть прочнее.
Даём себя гнобить
«Толстовствою»* расправой:
Пощечинами бить?
Изволь: — по левой, правой.
Сулят им добрый путь,
С расчетом на награду,
Таланты «прихлебнуть»
И «подлизнуть» — где надо!
От них одна беда
Толковым, умным людям.
Повсюду и всегда
Так было, есть! И будет.
Очнёмся ль погодя?!
Их будет карта бита,-
Прощай руководя-
щая без дум элита.
Чтобы сапожник смог
Идти своей дорогой,
Вы выбросьте пирог,
Грозящий всем изжогой!
* «Толстовство»
— учение о непротивлении злу. «Если тебя ударили по левой щеке, подставь правую!»
Беда, коль пироги начнет печи сапожник, / А сапоги тачать пирожник
Беда, коль пироги начнет печи сапожник, / А сапоги тачать пирожник
Из басни «Щука и Кот» (1813) И. А. Крылова (1769—1844), в которой говорится о Щуке, которая вдруг захотела, подобно Коту, ловить мышей. Охота кончилась тем, что сама осталась еле жива и «и крысы хвост у ней отъели».
Мораль басни:
Беда, коль пироги начнет печи сапожник,
А сапоги тачать пирожник,
И дело не пойдет на лад.
Да и примечено стократ,
Что кто за ремесло чужое браться любит,
Тот завсегда других упрямей и вздорней:
Он лучше дело все погубит,
И рад скорей
Посмешищем стать света,
Чем у честных и знающих людей
Спросить иль выслушать совета.
Иносказательно: о непрофессионализме — каждый должен делать только то, что он действительно умеет делать.
Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений. — М.: «Локид-Пресс» . Вадим Серов . 2003 .
Смотреть что такое «Беда, коль пироги начнет печи сапожник, / А сапоги тачать пирожник» в других словарях:
ПИРОЖНИК — ПИРОЖНИК, пирожника, муж. Человек, изготовляющий пироги или торгующий ими. «Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник.» Крылов. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова
ТАЧАТЬ — ТАЧАТЬ, тачаю, тачаешь, несовер. (к стачать и к вытачать), что (сапож., порт.). Шить сквозной строчкой. «Беда, коль пироги начнет печи сапожник, а сапоги тачать пирожник.» Крылов. «Вечером шилом, иголкой что нибудь бойко тачал.» Некрасов.… … Толковый словарь Ушакова
ПЕЧЬ — 1. ПЕЧЬ1 (печи обл.), пеку, печёшь, пекут, прош. вр. пёк, пекла, несовер. 1. что. Приготовлять в пищу сухим способом (без жиров и жидкостей), обогревая со всех сторон, прогревая на огне, горячих угольях или с помощью раскаленного воздуха в печи,… … Толковый словарь Ушакова
ПЕЧЬ — 1. ПЕЧЬ1 (печи обл.), пеку, печёшь, пекут, прош. вр. пёк, пекла, несовер. 1. что. Приготовлять в пищу сухим способом (без жиров и жидкостей), обогревая со всех сторон, прогревая на огне, горячих угольях или с помощью раскаленного воздуха в печи,… … Толковый словарь Ушакова
пиро́жник — а, м. устар. Тот, кто печет или продает пироги. Беда, коль пироги начнет печи сапожник, А сапоги тачать пирожник. И. Крылов, Щука и Кот. Мальчишка пирожник кричит, продавая свой товар: А вот пироги, с пыла, с жара, полгроша пара! А. Н. Толстой,… … Малый академический словарь
Басня Щука и кот
Беда, коль пироги начнёт печи сапожник,
А сапоги тачать пирожник,
И дело не пойдёт на лад.
Да и примечено стократ,
Что кто за ремесло чужое браться любит,
Тот завсегда других упрямей и вздорней:
Он лучше дело всё погубит,
И рад скорей Посмешищем стать света,
Чем у честных и знающих людей
Спросить иль выслушать разумного совета.
***
Зубастой Щуке в мысль пришло
За кошачье приняться ремесло.
Не знаю: завистью ль её лукавый мучил,
Иль, может быть, ей рыбный стол наскучил?
Но только вздумала Кота она просить,
Чтоб взял её с собой он на охоту,
Мышей в анбаре половить.
Стал Щуке Васька говорить.—
Смотри, кума, чтобы не осрамиться:
Недаром говорится,
Что дело мастера боится».—
«И, полно, куманёк! Вот невидаль: мышей!
Мы лавливали и ершей».—
«Так в добрый час, пойдём!» Пошли, засели.
Натешился, наелся Кот,
И кумушку проведать он идёт;
А Щука, чуть жива, лежит, разинув рот,-
И крысы хвост у ней отъели.
Тут видя, что куме совсем не в силу труд,
Кум замертво стащил её обратно в пруд.
И дельно! Это, Щука,
Тебе наука:
Вперёд умнее быть
И за мышами не ходить.
Басня впервые напечатана в 1813 году.
Поводом для ее создания послужила военная неудача адмирала Чичагова. После победы русских войск при Тарутине решено было пресечь путь отступавшему Наполеону при переправе через Березину. Однако адмирал Чичагов так неумело командовал этой операцией, что Наполеону удалось переправиться через Березину. Это вызвало сильнейшее общественное негодование, и Крылов, по словам современников, написал басню «о пирожнике, который берется шить сапоги, то есть моряке, начальствующем над сухопутными войсками».
Когда сапожник начинает печь пироги
© Вострышев М.И., состав, комментарии, 2020
© ООО «Агентство Алгоритм», худож. оформ., дизайн, 2020
Иван Андреевич Крылов и его басни
Образ дедушки Крылова возникает уже в детском воображении, еще не вполне осознанный, но бесконечно близкий и родной, чем-то напоминающий рождественского Деда Мороза. Он неожиданно появляется где-то рядом с чудесными сказками и первыми художественными впечатлениями детства. В ту пору мы даже не задумываемся над тем – кто он? – писатель ли, драматург, баснописец… Сами по себе вошли в нашу жизнь крыловские умные звери с их вполне человеческими мыслями, поступками, рассуждениями. В своем просторном халате, а может быть, в причудливой мантии, в окружении своих удивительных героев Крылов невольно смыкается с волшебным миром народной сказки, столь богатой самыми «необыкновенными» превращениями.
И.А. Крылов (1769–1844) родился в Москве, в семье бедного дворянина, а после смерти отца, который оставил ему в наследство солдатский сундучок с книгами, жил со своей матерью в глубокой нищете. Мать ходила читать и отпевать покойников в богатые дворянские и купеческие дома, а будущий баснописец начал служить «подканцеляристом» в одном из казенных учреждений. Рано познакомился он с судейским произволом, крючкотворством, ябедой, взяточничеством, и вся эта затхлая и унизительная атмосфера человеческого бесправия, безусловно, произвела на мальчика громадное впечатление, которое в дальнейшем послужило основой для всего его сатирического творчества.
Жизнь Крылова в детстве сложилась так, что ему не пришлось даже учиться в школе. Но стремление к образованию у него было настолько сильным, что он самоучкой овладел языками, математикой и стал высокообразованным для своего времени человеком.
Уже в юности Крылов написал несколько комедий для театра, но ни одна из них не была исполнена на сцене. Вскоре он начинает сотрудничать в журналах «Лекарство от скуки и забот» и «Утренние часы», и там в 1788 году публикует первые свои басни. На следующий год он уже сам издает сатирический журнал «Почта духов», где в выдуманной им переписке волшебников, фантастических духов – гномов, сильфов, ондинов, невидимо живущих среди людей, – появляются сатирические образы екатерининской эпохи: пышные вельможи, живоглоты-чиновники и судьи-крючкотворы. Но сатирический журнал «Зритель», в котором писатель особенно смело обличал самодержавный и помещичий произвол («Каиб», «Похвальная речь в память моему дедушке»), вскоре закрывается императрицей; комедии, за малым исключением, не видят света театральной рампы. И как любимейший род сатирического оружия, им избирается басня. Начиная с 1805 года, Крылов входит в большую литературу как создатель русской классической басни.
Он понимает, что к басне труднее придраться, она сама кусает, а ее-то не укусишь, за аллегориями можно порой надежно укрыться. А звериные маски, благодаря таланту баснописца, не ограничены устойчивыми традиционными характеристиками (осёл – глупость, лиса – хитрость, заяц – трусость), но претворяются в более сложные, живые, бытующие характеры, родственные по существу человеческим. Интересы, навыки, привычки, выражения басенных персонажей близки и понятны самому широкому читателю. Из народного языка, из поговорок и пословиц черпал писатель многие свои сюжеты и мысли. По свидетельству одного из современников, он уже в детстве «посещал с особенным удовольствием народные сборища, торговые площади, качели и кулачные бои, где толкался между пестрою толпою, прислушиваясь с жадностью к речам простолюдинов…»[1]
Гуща жизни, живое ее кипение увлекали Крылова. Все творчество баснописца прочно и глубоко было связано с жизнью народа, служило его интересам, его правде. Крылов не только много знал о народе, но как бы проник в тайны мышления народного. «Это наша крепкая русская голова, – сказал Гоголь, – тот самый ум, который сродни уму наших пословиц, тот самый ум, которым крепок русский человек…»
Наблюдения, представления, мысли народа, весь его многовековый жизненный опыт воплотился мастерством писателя в предельно лаконическую форму басенной морали: «У сильного всегда бессильный виноват», «Беда, коль пироги начнет печи сапожник…», «Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку», «Что сходит с рук ворам, за то воришек бьют» и т. д.
Народность крыловской басни – органическая и истинная. Вспомните, к примеру, басни «Крестьянин и Овца», «Демьянова уха», «Волк и Кот», «Слон и Моська», «Кот и Повар», «Три Мужика». Словно бы сама старая Русь с ее обычаями, нравами, характерами оживает в созданиях Крылова. Даже те басни, сюжеты которых он позаимствовал у французского писателя Лафонтена, силой его могучего таланта стали такими неподражаемо русскими, органично крыловскими, что отдавать их Лафонтену нам никак не хочется. Гоголь писал о Крылове, что «всюду у него Русь и пахнет Русью», и что басни его – «книга мудрости самого народа». Историк М.П. Погодин как бы добавлял к этому: «Как все по-русски – чудо! И медведь Крылова, – видно, что земляк, русский!»
Иногда задумываешься. А что, если бы в баснях шла речь только о животных, что, если бы персонажи и «мыслили» по-звериному, и не было в них человеческих черт, что, если бы басни превратились в рассказы о зверях? Или, напротив, действовали бы в них только люди. Перед зеркалом вертелась какая-нибудь барышня-франтиха, а не обезьяна, и квартет устраивали не «проказница Мартышка, Осел, Козел да косолапый Мишка», а реальные и достоверные дворяне, купцы, чиновники? Пожалуй, все бы и пропало. Ведь «душа» крыловской басни в этом органическом синтезе человеческого и звериного, соединении тонком, тактичном и потому никак не оскорбительном. Сохранив «звериное» обличие, басенные герои стали одновременно и носителями таких общечеловеческих пороков, как лесть, зависть, жадность, угодничество, лень. Иногда же они судят о событиях мудро и справедливо, и тогда они не глупее людей. Сообразуясь с природными нравами и повадками животных, Крылов наделяет их вполне человеческими поступками и мыслями. Пчелы и Муравьи почти всегда трудолюбивы, скромны и наблюдательны. Хитрая плутовка и лицемерка Лиса выступает в басне как криводушный судья-взяточник или льстивый царедворец, а хищный, жадный, глуповатый Волк олицетворяет бюрократа-чиновника, хапугу и грабителя. Уже одно только присутствие этих людских качеств в звере и «звериных» и человеке рождает восхитительный крыловский юмор, такой непосредственный, лукавый и добрый.
Человек и зверь живут у писателя в одном прекрасном мире сказки, разговаривают они на одном языке, великолепно понимают друг друга, по одинаковому они «думают», хитрят, обманывают, вызывая наше негодование, сочувствие, жалость, смех.
И животные, и люди в баснях Крылова сказочны, но, как в подлинной, настоящей сказке, они в то же время достоверны. Их занимательное существование – приключения, конфликты, столкновения при всей сказочности абсолютно правдоподобны, вполне вероятны. Весь животный, растительный и вещный мир оживает в крыловских баснях. Так великолепно он живописует и облекает в живую плоть свою фантазию, что «даже сам горшок» у него, по выражению Гоголя, «поворачивается как живой».
Как автор и рассказчик своих басен, Крылов так задушевен и, казалось бы, прост, так непосредственно и вместе с тем лукаво проникает в самое сердце читателя, что становится ему близким и родным. Его простодушие, ясность мысли, некоторая наивность, в которые он облекал и свои басни, породили несколько упрощенное представление о нем, как о личности. За Крыловым прочно утвердилась репутация чудака и ленивца. Все знают забавный анекдот о баснописце, записанный Пушкиным: «У Крылова над диваном, где он обыкновенно сиживал, висела большая картина в тяжелой раме. Кто-то ему дал заметить, что гвоздь, на который она была повешена, непрочен, и что картина когда-нибудь может сорваться и убить его. “Нет, – отвечал Крылов, – угол рамы должен будет в таком случае непременно описать косвенную линию и миновать мою голову”».
Продолжая басни крылова
(Из книги «Змея-лауреат»)
* * *
«Беда, коль пироги
начнет печи сапожник,
А сапоги тачать пирожник,
и дело не пойдет на лад»,
Но стоит дать повышенный оклад
Сапожнику, чтобы испек пирог,
Пирожнику, чтоб починил сапог,
Не мешкая, за все возьмутся смело…
Конечно, в целом пострадает дело,
Кто с ними свяжется — не будет рад…
Но сколько раз встречается подряд,
Когда иной пирожник не у дела,-
Сапожники в пирожниках сидят,
А потому пирожных не едят
И те, кому бы есть не надоело —
Гвоздей под сладким кремом не хотят.
* * *
«В глуши расцветший василек
Вдруг захирел,
завял почти до половины,
И, голову склоня на стебелек,
уныло ждал своей кончины».
Теперь хоть эпитафию пиши:
не видно ярких васильков в глуши.
Зато идут дела совсем неплохо
у, вставшего стеной, чертополоха.
* * *
«Вороне где-то Бог послал кусочек сыру»…
Ворона не похожа на транжиру,
А потому, на елку взгромоздясь,
«Позавтракать уж было собралась,
Да призадумалась, а сыр — во рту держала».
Лиса в то время на «Тойоте» разъезжала
И так сигналила, что весь лесной народ
от зависти застыл…
Разинул каждый рот, и клюв, и пасть…
А что тогда упало,
само собой понятно — вдруг пропало.
Лиса в багажник столько прибрала,
что целый месяц без забот жила,
Хотя и раньше трудностей не знала,
Всегда и всюду появиться успевала…
И, глядя на упавший сверху сыр,
Промолвила: «Неплох, но весь из крупных дыр,
К тому же сыра почему-то мало».
Суть старой басни слишком очевидна:
«Тойота» — у Лисы — другим зверькам завидно,
А зависть — это видно по всему —
Добра не приносила никому.
Обидно.
«Однажды Лебедь, Рак да Щука
везти с поклажей воз взялись
и вместе все в него впряглись».
Порой и наши депутаты,
потратив время на дебаты,
включают микрофон,а «возу все нет ходу».
Задача эта нелегка,
ведь Лебедь рвется в облака,
Рак пятится назад, а Щука тянет в воду,
Хотя пора бы им смекнуть,
чтобы о чем-то всем договориться
И общей цели вовремя добиться —
в одну лишь надо сторону тянуть
свой «воз с поклажей»,
а иначе даже не стоит дело начинать…
Таким, как Лебедь, Рак да Щука
пока не дело — только мука,
А дальше, дальше что? Как знать…
* * *
«Ай, Моська! Знать она сильна,
что лает на Слона».
У современной Моськи метод прост
и на Слона уже она не лает,
А скромненько сидит, поджавши хвост,
и анонимки всюду рассылает:
«Вот этот Слон амбиций не лишен
и много места занимает он,
Когда по общей улице гуляет.
А стоит безобразье прекратить,-
Слона уменьшить, путь укоротить».
Что нужно сделать — Моська вряд ли знает,
Но предлагает, просит, умоляет…
И очень тем гордится, что она
на серого огромного Слона
свой голос никогда не повышает,
Дистанцию ни в чем не нарушает,
а значит — тихой Моське быть в чести,
Но ей Слона никто не помешает
так тихо до инфаркта довести.
* * *
«Навозну кучу разрывая»,
Петух степенно ждал трамвая,
Искал «янтарное зерно», но среди мусора и хлама,
Увы, сегодняшняя драма — найти такое не дано.
На остановке у завода печально выглядит природа,
Изведав столько на веку!
И уж давно петух горластый
Здесь не поет рассвету: «Здравствуй!»,
— то бишь свое – «Ку-ка-ре-ку!»
* * *
«Свинья под дубом вековым,
Наевшись желудей
досыта, до отвала»,
Лежала и спокойно рассуждала:
«Мне этот старичок необходим.
Он должен все семейство накормить
За то, что я корней не подрывала
И плодоносить дубу не мешала,
А значит — просто разрешала жить.
С ним надо разговаривать не грубо,
Боясь, что дуб досрочно врежет дуба».
Но монолог прерву на полуслове,-
Есть договор на деловой основе,
Где суть довольно зыбкого единства
Нарушить может форменное свинство.
* * *
«Когда из Греции вон выгнали богов
И по мирянам их делить поместья стали,
Кому-то и Парнас тогда отмежевали:
Хозяин новый стал пасти на нем ослов».
Хочу сказать, что всем известно и сейчас:
Ослы дорогу на Парнас не забывают,
Иные даже в лаврах утопают
За то одно, что лишь восходят на Парнас.
ОЧЕНЬ СТАРАЯ БАСНЯ
Муха села на Вола, Мухе слава и хвала,
Ведь она, чтоб все слыхали,
зажужжала: «Мы пахали!»
Жаль, что это все не ново,- у Эзопа и Крылова,
далее — у Михалкова, далее — не перечесть…
Но, давным-давно не слухи: только там в почете Мухи,
Где другие слепы, глухи, а Волы-трудяги есть.